Точка возврата - Страница 27

– Что ты, доченька? – Анна Григорьевна с тревогой на нее посмотрела.

– Ой, пересмеялась, – Лиза вытерла лицо платочком. – Извини, Зоинька, я и сама не знаю, чего болтаю. Уж очень Гриша смешной, и вообще….

Она еще что-то говорила, но что, никто не разобрал, потому что в этот момент приблизился и разросся гул самолета.

* * *

Невидимый самолет сделал два круга и удалился.

– Дразнит, как студентка в мини-юбке, – ругался Солдатов, – лучше бы совсем не появлялся.

– «Терпение – добродетель полярника», – припомнил чьи-то слова Игорь Чистяков. – Нужно уметь ждать.

– Тоже мне полярник, – огрызнулся Солдатов. – Чуть сандалии не откинул при посадке от страху… нецелованный.

– Дождешься, – вспыхнул Чистяков. – Учти, я два года занимался каратэ.

– Плевать я хотел на твое каратэ!

Кулебякин ухватил обоих за шиворот и встряхнул.

– По стенке размажу!

– Занесло в эту чертову дыру, – продолжал ворчать Солдатов. – «Помочь надо подшефным!» – передразнил он кого-то. – А на хрена подшефные сюда залезли, чего им здесь надо?

– Помолчи, шоферюга, – бросил Кислов, – и без тебя тошно.

– Нет, ты скажи, – приставал Солдатов – на хрена эта Арктика нужна, ордена полярникам получать, да? Ну, понимаю, Тюмень, там хоть нефть качают, а здесь? Медведи, пурга да герои: одни лезут к черту в пекло, другие их спасают!

– Ты сколько классов окончил, паря? – спросил Белухин.

– Ну, восемь, – с вызовом ответил Солдатов. – Ты на классы не сворачивай, дед, не виляй и прямо скажи: зачем чуть не сорок лет здесь проторчал?

– Ты ж сам сказал, – ухмыльнулся Белухин, – ордена получать.

– И много их у тебя?

– Ни одного. У Ильи, кажись, два или три, сколько, Илья?

Анисимов поморщился.

– Ты серьезно, Солдатов? – спросил Седых. – Газеты хоть изредка читаешь?

– «Футбол – хоккей», – подсказал Чистяков. – До дыр зачитывает.

– Придуривается, – бросил Кислов.

– Без лекций обойдемся, – отмахнулся Солдатов.

– Не обойдемся, – возразил Седых. – Значит, Дежнев, Беринг, Седов, папанинцы – все они шли сюда за орденами?

– Географию я в школе учил, – нетерпеливо сказал Солдатов. – «Кухня погоды», полюс и прочее. Ты вот скажи, зачем сюда столько миллионов на ветер бросать? На хрена столько техники, людей отвлекать, когда полстраны – целина?

– Вот это уже разговор, – согласился Борис Седых. – А ты представь себе, что, скажем, Таймыр остался неисследованным. Что бы тогда было? Да мы бы остались без Норильска и его цветных металлов, черт бы тебя побрал! А золото Колымы и Чукотки? А газ полуострова Ямал, который скоро станет жизненно необходимым для страны? А как все это взять без Северного морского пути? А как обеспечить проводку караванов без авиации, ледовой разведки? А понять, что такое Арктика, без прибрежных и дрейфующих станций?

– Это он в школе не проходил, – вставил Кислов, – выперли за неуспеваемость.

– Я сам из девятого класса ушел, – обезоруживающе сказал Солдатов. – Неохота было на батиной шее сидеть… Ладно, Боря, не кипятись, считай, что провел среди меня разъяснительную работу. Только все равно не лежит у меня душа к твоей Арктике, я человек городской.

– А тут все деревенские, – Кислов зевнул.

– Друзья, – мягко сказала Невская, – нет скуки, когда есть заботы. Вот мы здесь говорили с Борисом Павловичем, у него интересное предложение: почему бы нам не сделать флагшток? Может быть, летчик увидит.

– Это можно, – поддержал Кулебякин, – шест я вырублю. Только что на него присобачить, простыней-то у нас нет.

– Да хоть бы мою рубашку, – сказал Седых.

– На флагшток надежды мало, – Анисимов покачал головой, – вряд ли Блинков его заметит. Нужен костер.

– Который это Блинков? – спросил Белухин. – Их двое, старого, Константина, я знал, а про молодого только слыхивал.

– Константин Алексеич уже два года на пенсии, – ответил Анисимов, – это его племянник, Михаил, он со Среднего с СП работает.

– Мама моя… – Лиза часто задышала. Принужденно улыбнулась: – Накурили… Чистяков поспешно распахнул дверь в сени.

– Последние докуриваем, – успокоил Белухин, ковыряя пальцем в измятой пачке. – Две штуки осталось. Порядок нужно навести, мужики, у кого сколько?

Всего сигарет и папирос оказалось пятнадцать штук. Для экономии их решили отдать на хранение Анне Григорьевне.

– А что нужно для костра, Николай Георгиевич? – спросил Гриша.

– Мелких щепок, коры, дровишек посуше, – стал перечислять Белухин, – зажигалки, про которые Илья говорил… И двух дежурных выбери, пусть там, на склоне, и караулят. Как услышат самолет – разожгут.

– Газета у меня есть в портфеле, – спохватился Зозуля.

– И марки, что Дима геройски вытащил, – с усмешкой сказал Кислов. – На растопку, хоть польза какая от них будет.

– Захар Петрович, почему вы упорно стараетесь выглядеть хуже, чем есть на самом деле? – тихо спросила Невская. – Почему вы не хотите допустить, что человеку что-то может быть очень дорого, дороже всех жизненных благ?

– В жизни каждого человека должно быть хобби, – подал голос Гриша. – Мы с Зоей тоже собираем марки.

– Съел? – спросил Солдатов побагровевшего Кислова. – А у тебя какое хобби? Водка и «подкидной дурак»!

– Не оправдываться! – приказал Анисимов Кислову. – Покритиковали тебя вполне правильно. А между прочим, у Захара, да будет вам известно, одна из лучших в Арктике коллекций по радиосвязи – тысяч десять карточек, которые он ни при каких обстоятельствах не бросил бы в костер.